2007 год ознаменован печальным юбилеем: 90 лет назад началось триумфальное шествие коммунистических режимов по планете. Историки полагают, что идея всеобщего равенства стоила жизни примерно 100 миллионам человек. И наибольший вклад в это страшное «достижение» внесен отнюдь не Лениным и Сталиным, а коммунистическим правителем Поднебесной Мао Цзэдуном.

Среди десятков миллионов людей, погубленных Великим кормчим, — и жертвы искусственного голода в 1959—1961 годов. О катастрофе в КНР, унесшей больше жизней, чем любой другой голод в истории, у нас знают немногие. Между тем нашим соотечественникам следовало бы обратить внимание на этот трагический эпизод: ведь в 1932—1933 годах схожую драму пережила и Украина.

В своих мемуарах диссидент Владимир Буковский описывает появление во Владимирской тюрьме необычного заключенного — гражданина КНР Ма Хуна, арестованного за незаконный переход советско-китайской границы:

«Спрашивают его ребята:

— Ну как, Ма Хун, нравится тебе здесь?

— Каласо, — говорит, — очень каласо.

— Да что же хорошего? Здесь тюрьма, голод.

— Какой голод? — удивился Ма Хун и показывает пальцем на мух, летающих по камере.

Дескать, был бы настоящий голод — этой дичи давно бы уже не водилось. Ребят аж в дрожь бросило — что же они, бедные, там у себя в Китае голодом называют?

Со временем рассказал Ма Хун про китайский голод, когда всю листву с деревьев съели, всю траву. Хоть сто километров иди — жука навозного не встретишь».

Голод 1959—1961 гг. в Китае — одно из «белых пятен» истории ХХ века. Доступ исследователей к материалам об этой трагедии существенно затруднен. Современный Китай, выбросивший практически все коммунистические догмы на свалку истории, продолжает оберегать «честь мундира». Если о репрессиях против номенклатуры в годы культурной революции в КНР говорят охотно, то более ранние эксперименты компартии над крестьянством остаются табуированной темой. Поэтому книга англичанина Джаспера Беккера «Голодные призраки» об этих событиях в Китае запрещена, а высказывание итальянского премьера Сильвио Берлускони о жестокости китайских коммунистов в период голода едва не спровоцировало дипломатический скандал.

Трагедию 1959—1961 гг. в КНР стыдливо именуют «тремя годами природного бедствия», хотя в 90-х куда худшие погодные условия совершенно не отразились на рационе населения. В действительности голод был порожден не природными катаклизмами, а печально известной политикой «Большого скачка», провозглашенной Мао Цзэдуном в 1958 году. Историк Пол Джонсон пишет: «Он хотел одним махом очутиться в коммунизме. Свое страстное желание уплотнить историческое время он проектировал на крестьянах». Крестьяне привлекали вождя своей простотой. «На чистом листе бумаге пятен нет, и на нем можно написать самые новые и самые красивые слова», — утверждал Мао Цзэдун.

Сельское население было загнано в огромные коллективные хозяйства — «народные коммуны». В этих самодостаточных (по мысли Мао) объединениях царила тотальная уравниловка и отсутствовали деньги. От «народных коммун» требовали не только аграрной, но и промышленной продукции: миллионы крестьян были брошены на выплавку некондиционной стали.

Параллельно в сельское хозяйство внедрялись революционные методики псевдоученых-лысенковцев. Мао Цзэдун учил крестьян принципам марксистской агрономии: «Чем гуще посеете зерна, тем больше будет урожай: в хорошей компании всходы чувствуют себя лучше!» В стране была развернута пресловутая кампания по уничтожению прожорливых воробьев, серьезно подорвавшая экологический баланс.

По мнению Мао, ускоренное внедрение коммунистических идей в жизнь сулило неслыханный рост урожаев. Но издевательство над экономикой и природой привели к резкому падению урожайности. Нежелание китайского лидера смотреть правде в глаза и вызвало трагедию.

О том, что голод в КНР был спровоцирован искусственно, свидетельствует следующий факт: сильнее всего пострадали провинции, традиционно являвшиеся главными житницами страны. Это и неудивительно: на передовые участки битвы за урожай были брошены наиболее фанатичные партийные кадры, готовые продемонстрировать свою преданность идеям Мао.

В 1958—1959 гг. Китай захлестнула волна очковтирательства. Газеты пестрели фальсифицированными фотографиями: тыквы размером с автомобиль; всходы пшеницы — настолько густые, что на них могли стоять маленькие дети (в действительности ребятишек ставили на замаскированные скамейки). Демонстрируя свое рвение, местные руководители соревновались в подаче фантастических рапортов. В «образцовом районе» Фыньян (провинция Аньхой) урожай 1958 года якобы составил 178 тысяч тонн зерна, а урожай 1959-го — 199 тысяч тонн. На самом деле собрали соответственно 89 тысяч и 54 тысячи тонн.

Государственные зернохранилища приготовились к приему мифического урожая. Чтобы выполнить план, основанный на фальсифицированных отчетах, власти изымали весь рис, пшеницу и кукурузу, включая зерно, предназначенное для посева. Но плановых показателей достичь почему-то не удалось.

Мао Цзэдун недолго колебался с ответом: зерно спрятали несознательные крестьяне! Эта параноидальная версия была живо подхвачена на местах. Один из партфункционеров уезда Синьян заявил: «Еды у нас хватит, и зерна достаточно. Проблема лишь в том, что девяносто процентов населения не в ладах с идеологией!» Стойкие коммунисты были полны решимости добыть зерно любой ценой. В провинции Аньхой постановили «держать красное знамя, даже если 99% умрут».

Осенью 1959 года китайская деревня подверглась массированной атаке. Команды, вооруженные железными щупами, обыскивали крестьянские дома в поисках тайников с продовольствием. Кое-где пошли еще дальше: дабы воспрепятствовать расхищению общественных запасов, людей лишили возможности готовить пищу вне коммунальных кухонь. У крестьян изымалась и уничтожалась вся кухонная утварь, а по ночам активисты следили за тем, чтобы никто не разжигал огня.

Людей, подозреваемых в утаивании зерна, жестоко избивали, закапывали в землю, пытали раскаленным железом. Многие крестьяне погибли, не выдержав пыток; «расхитители» народного добра массово ссылались в лагеря.

В итоге заведомо нереальные планы так и не были выполнены — десятки миллионов крестьян остались без запасов продовольствия. Особенно тяжелым было положение в провинциях Хэнань, Аньхой, Сычуань, Гуанси, Шаньдун и Ганьсу.

Китай не раз сталкивался с голодом и до Мао Цзэдуна. Но прежде власти не препятствовали исходу населения из голодных районов. А вот коммунистический режим не мог допустить, чтобы огромные массы людей бежали от голода, бросая «народные коммуны» и подрывая авторитет непогрешимой партии и ее мудрого Вождя. Дороги были заблокированы отрядами милиции и солдат. Вдобавок Мао, требовавший от «народных коммун» самообеспечения, запретил перевозку продовольствия через территориальные границы. Этот запрет не особенно расстраивал фанатичных партийных руководителей на местах. Когда провинция Шаньси в порядке исключения предложила помочь голодающей провинции Ганьсу хлебом, тамошнее руководство отказалась от помощи, сославшись на... избыток зерна.

Целые уезды и провинции оказались на блокадном положении. Крестьян, пытавшихся прорваться в города, встречали пулеметами. Имели место случаи нападения на зерновые склады и продовольственные конвои, даже голодные бунты (например, в уездах Ланькао и Синьян провинции Хэнань), однако любые крестьянские выступления беспощадно подавлялись властями.

В те годы в китайских городах люди потребляли гораздо меньше калорий, чем узники Освенцима. Но и мизерный паек горожан был недостижимой мечтой для пленников «народных коммун». Пища, которую раз в день получали крестьяне в голодающих провинциях, обычно представляла собой миску травяного «супа». Истощенные люди пытались изыскать дополнительные источники питания.

Китайская эмигрантка Цзяцзя Ван, пережившая голод маленькой девочкой, вспоминает: «В течение нескольких лет умерли миллионы людей, но наша семья, к счастью, выжила и не умерла от голода... Весной, когда было много почек вяза, старшие братья и сестры ходили за ними в лес. Моя мама смешивала их с мукой и распаривала, чтобы сделать лепешки. Мы выжили, употребляя в пищу листья деревьев и собранные нами съедобные дикие травы». Голодающие крестьяне ели насекомых, кору деревьев, даже землю. Массовый характер приобрели случаи трупоедства и каннибализма.

Вот история, описанная одним китайским автором: «В деревне была такая голодающая семья, в которой в живых остались только отец и двое детей: мальчик и девочка. Им совсем нечего было есть. Однажды отец отправил девочку на улицу. Когда девочка вернулась домой, она не могла найти младшего брата, но в кастрюле плавали белые жирные куски мяса, а у плиты валялась куча костей. Через несколько дней отец опять налил воды в кастрюлю, а затем позвал дочку. Девочка испугалась и громко заплакала за дверью: «Папа, не ешь меня, я тебе соберу травы, а если съешь меня, некому будет для тебя это сделать». Зачастую обезумевшие от голода родители обменивались детьми, чтобы не видеть, как их собственные сыновья и дочери идут под нож... Стараниями Мао Цзэдуна и его подчиненных Китай превратился в настоящее царство кошмара.

В это время окружающий мир вел оживленные споры о физиках и лириках, разрабатывал первые ЭВМ, осваивал космос. Не чуралась новейших технологий и КНР. В разгар голода китайские власти потратили более четырех миллиардов долларов на разработку ядерного оружия. Этих денег с лихвой хватило бы для спасения всех голодающих. Если бы кто-то хотел их спасти.

Но меры, предпринятые правительством, лишь усугубили гуманитарную катастрофу. Коммунистический режим не стал открывать государственные зернохранилища, чтобы накормить людей. Наоборот, для пополнения валютных резервов было решено сократить импорт продовольствия и удвоить экспорт зерновых! В 1958-м за рубеж было продано 2,7 миллиона тонн, в 1959-м — уже 4,2 миллиона тонн; впрочем, в 1960-м экспорт вновь снизился до 2,7 миллиона. Большая часть зерна поступала в СССР. А дружественным режимам Албании, КНДР и Северного Вьетнама китайский рис вообще доставался бесплатно.

Правящая верхушка Китая знала о голоде, хотя активисты на местах и старались скрыть его масштабы. Так, перед визитом председателя КНР Лю Шаоци в родную деревню пришлось срочно замазать грязью голые стволы деревьев: вся кора была съедена голодающими крестьянами. Но сочувствия к несчастным людям партийные бонзы не испытывали. Мао Цзэдун, рассуждая о продовольственной ситуации в деревне, заметил: «Учите крестьян меньше есть, делайте их суп и кашу более жидкими! Государство должно сделать все возможное, чтобы не дать крестьянам есть слишком много».

Выполняя директиву вождя, газеты писали о потрясающем открытии ученых КНР — якобы организм китайца способен автономно вырабатывать необходимое количество протеинов и жиров! Этот бред был одним из немногих косвенных намеков на голод, изредка появлявшихся в китайской прессе. Публично власти КНР отрицали сам факт массового голода.

Запад знал о китайской трагедии очень мало. Рассказы беженцев, с огромным трудом достигших Гонконга, не особенно интересовали журналистов. Публикации о голоде в правой печати многие воспринимали как лживую заказуху. Прогрессивная публика зачитывалась репортажами официального биографа Мао — американца Эдгара Сноу, воспевавшего неслыханные успехи коллективизации по-китайски...

К 1961 году голод в Китае достиг апогея. Смертность была ужасающе высока; в некоторых районах уже некому было хоронить умерших. Сельское хозяйство полностью деградировало. Из секретного доклада, впоследствии оказавшегося в распоряжении госдепа США, явствовало: началось брожение в армии, многие солдаты открыто обвиняли Мао в смерти своих родственников.

Великий кормчий наконец-то осознал критичность положения. IX пленум ЦК КПК, состоявшийся в январе 1961-го, одобрил политику экономического «урегулирования». Гигантские коллективные хозяйства были разукрупнены; налоги снижены; крестьянам снова разрешили иметь приусадебные участки. А главное — было решено закупить зерно в Австралии и Канаде. Эти чрезвычайно запоздалые меры позволили нормализовать ситуацию, но не могли воскресить миллионы погибших крестьян.

Сколько всего жизней унес искусственный голод в КНР? По оценкам историков, число жертв составило от 20 до 40 миллионов человек; большинство исследователей склоняются к цифре 30 миллионов. Так или иначе трагедия 1959—1961 годов может считаться величайшим голодом в истории человечества, порожденным коммунистической доктриной и лично Мао Цзэдуном.